Плюс на минус - Страница 113

113

Договорить я не успел. «Вадим» подошел вплотную, и вот теперь я взвыл, потому что сдерживаться больше не было сил — все они ушли на один-единственный рывок. А еще через миг я заорал в два раза громче, потому что сбитый подсечкой бес рухнул как раз на мои ноги — а-а-а, сука, какого ж хрена ты такой тяжелый! — придавив их словно бетонной плитой.

— Убью!

— Сдохни!

Нож вошел удивительно легко, словно я ударил не человека, а подтаявшего снеговика. «Вадим» мотнул головой — выпавшее из паза кольцо тихо звякнуло на полу — выгнулся, вновь упал на бок, замер! И это было последнее, что я увидел.

Прошла, наверное, вечность — не меньше минуты, — прежде чем багровая пелена перед глазами распалась на лоскуты. Беглый переучет конечностей показал, что все по-прежнему на месте, но попытка взгромоздиться на колени закончилась весьма болезненным упадением — нормально работать соглашалась только левая рука. Опираясь на нее, я кое-как обполз вокруг Вадима, выдернул нож, аккуратно спрятал его и начал кашлять.

Это называлось — вот и приплыли. От взрыва, оказывается, начала тлеть наваленная в углу подвала груда мусора. Пламени видно пока не было, но дыму набралось уже изрядно, причем гадского — явно горел пластик или чего-то столь же паршивое.

Откашлявшись, я уже не рискнул ползти обратно, а попросту перетащился через труп и подобрал кольцо — холодное, словно его только что щедро полили жидким азотом и, кажется, потяжелевшее. Надеюсь, еще на тыщу лет этой тюряги для беса хватит, ну а потом… видно будет.

С кольцом пришлось возиться долго, но риск был слишком велик — если придуркам из больницы… да чего уж там, из морга придет в голову светлая идея сложить вместе личные вещи покойника и лезвие вновь коснется… Додумывать эту мысль я не стал, сосредоточившись на более важной задаче: пока наконец не решил, что теперь хренов артефакт можно снять с меня, лишь отрезав палец.

Затем я закрыл глаза. Один фиг, из-за дыма уже почти ничего не было видно, зато жгло их — будто кислотой плеснули. Вообще, хотелось прилечь и отдохнуть, ведь главная работа была выполнена, но то ли переизбыток глупости, то ли неожиданно прорезавшийся мазохизм заставили бренную тушку ползти дальше, к выходу.

Я прополз метра три. Очнулся, пополз дальше… наткнулся на стену. Долго пытался вспомнить, в каком направлении должен быть выход… так и не сумел и наугад выбрал правую сторону. Еще пара-тройка метров, очередной хлоп об пол… ничего, все фигня, двигаемся дальше… не-спать-не-спать-не-спать.

Я и не спал. С удовольствием бы уснул, но шило в заднице не давало. Левую руку вперед, подтащить остальное тело, отдышаться. Левую руку вперед, подтянуться, отдышаться, свернуться-прокашляться. Левую руку вперед, потерять сознание, очнуться, левую руку вперед…

В первый момент, ощутив под пальцами что-то тряпично-липко-влажное, я вообще не понял, в чем дело. Провел вдоль… нащупал лицо… глаза давно уже ни фига не видели, но вряд ли в этом подвале валялось такое уж множество трупов.

Конечно, могло быть и так, что Вадим встал, обогнал меня и вновь улегся в той же самой позе, — но в чудеса мне верилось слабо. Версия про кретина, сумевшего незаметно для себя развернуться и приползти обратно, выглядела куда более убедительной.

Да и в любом случае сил у меня уже не осталось.

Надеюсь, Лена меня простит.

И все у нее будет хорошо.

Двадцать девятый дом не любили ни милиция, ни я. Наш райончик вообще был стареньким, хрущевской застройки: пятиэтажки без лифта, мусоропровода и гарантии, что если я выйду на балкон, то лифтом не поработает он — причем скоростным. Сейчас, правда, домики начали потихоньку реставрировать, сделав из трех или четырех настоящие картинки: белоснежные стены, ярко-алые крыши, надстройки-мансарды с большими окнами. Но двадцать девятый дом капремонту не подлежал: его боковую стену перечеркивав здоровенная, все шире расползающаяся трещина. Так что власти отселили из него жильцов, поставили вокруг здания дощатую ограду и напрочь о нем забыли — на радость бомжам, как живым, так и не очень.

Вообще-то двадцать девятый проходил по другому участку, но грех не воспользоваться добротой коллеги и, позвонив эдак часиков в девять вечера, жалобно взмолиться: «Леночка, солнышко, подойди к клоповнику, а? Там наши клиенты опять общественный порядок нарушают…» Коллега отзывчиво скрипела зубами, но признавала, что перейти двор действительно легче и быстрее, чем тащиться в Центральный район из Чижовки. Нежить использовала заброшенный дом как гостиницу-общежитие, а то и проводила там конвенты по обмену опытом, сопровождавшиеся такими скрипами и скрежетами, словно здание вот-вот рухнет. Я подозревала, что оно и держится-то лишь благодаря мешам — треснувшая стена с каждым днем выглядела все зловещее.

Поэтому удивляться какой-то там петарде мне бы не стоило… однако сердце так защемило, что я без колебаний оставила будку и, плюнув на конспирацию, напрямки побежала через двор.

Калитка в заборе была наглухо заколочена, но я знала, что чуть подальше есть небольшая, доски на три, дыра, за которую шла яростная борьба между ЖЭСом и несознательными гражданами, восстанавливающими статус-кво чуть ли не через пятнадцать минут после ухода плотника.

Дом неприветливо уставился на меня пустыми глазницами оконных проемов — стекла частью растащили хозяйственные соседи, частью повыбивали мальчишки. Неосвещенные подъезды казались голодными ртами. Все вроде бы спокойно… разве что из ближайшего подвального окошка, скорее даже отдушины двадцать на тридцать сантиметров, струится дым. Не очень сильный, но заметный. Может, какие-нибудь бродяги костер жгут, греются? Случайного пожара нежить бы не допустила.

113